Санѓедрин
Лист 45
В Мишне читаем:
Когда приближался осужденный к месту казни на 4 амы (9 м), его раздевали и прикрывали лишь спереди, а женщину — спереди и сзади. Так говорит раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2‑й век). Но другие Учителя говорят, что раздевали только мужчин, а женщин оставляли одетыми.
Талмуд выдвигает вопрос: откуда вообще берется это правило — раздевать осужденного перед казнью? И находит ответ в Торе, где сказано: “И побейте его камнями...”. То есть — его, самого человека, но не одежду его.
Что касается женщин, тут некоторые Учителя подчеркивают, что о ней в Торе так не написано. И еще. Тора учит: “Возлюби ближнего как самого себя”. Иными словами, Закон призывает считаться с чувствами окружающих. Тем более — женщин, которые очень болезненно переносят подобное унижение. Поэтому, — делает вывод группа Учителей, — следует стараться, насколько возможно, облегчать участь осужденной и оставлять на ней одежду.
Но как же тогда, — вопрошает Талмуд, — раби Иегуда соотносит свою точку зрения с этой фразой Торы — “Возлюби ближнего как самого себя”?
И объясняет: раби Иегуда говорил, что раздетый человек умирает быстрее, а значит, надо освободить осужденного от одежд, чтобы уменьшить его физические страдания.
Таким образом, мы видим, что и раби Иегуда и другие Учителя заботились о том, чтобы сократить мучения осужденного, и расхождение их позиций заключалось лишь в сравнительной оценке страданий физических и психологических. Раби Иегуда говорил, что важнее максимально сократить физические мучения осужденного...
Сказано в Торе: “Руки свидетелей сначала будут на нем (осужденном), последними — руки всего народа”. Что означает эта фраза?
Талмуд раскрывает ее смысл так: она заведомо предупреждает свидетелей преступления о том, что в случае, если на основании их показаний обвиняемый будет осужден на смерть, им придется привести приговор в исполнение. О том же сообщает и Мишна: один из свидетелей должен столкнуть приговоренного в глубокую яму, а если он, упав, не разбился насмерть, второй свидетель бросает в него камень. То есть на тех, кто дает показания против обвиняемого, возлагается весьма неприятная обязанность. Зная заранее, что ему предстоит, вряд ли кто-то возьмет на себя “смелость” лжесвидетельствовать.
В контексте всего сказанного, слова Шмуэля (Учитель Талмуда первого поколения; 3‑й век) звучат неожиданно. Шмуэль говорит: если у свидетеля в момент происшествия, по поводу которого он давал показания, была рука, но к моменту приведения смертного приговора в исполнение он ее потерял, казнь отменяется.
Означает ли это, — спрашивает Талмуд, — что в случае, если показания дает человек без руки, осужденного вообще нельзя казнить?
Нет, не означает... — дает уточнение Шмуэль. — Речь идет лишь о таком свидетеле, который лишился руки после того, как стал свидетелем преступления.
В этом наши Учителя усматривают намек Небес: если произошло такое со свидетелем, стало быть, несмотря на то, что факт свершения преступления установлен, обвиняемый казни не заслуживает...
Лист 46
В Мишне читаем:
Тело человека, приговоренного к скиле (вид казни, когда осужденного забрасывали камнями) после приведения приговора в исполнение, вешали на дереве. Так говорит раби Элиэзер (Учитель Мишны, 1‑й век). Другие Учителя говорят, что вешали после казни только тела тех(евреев), которые обвинялись в богохульстве или идолопоклонстве.
Мужчину вешали лицом к народу, — уточняет раби Элиэзер. — Женщину — лицом к дереву. С точки зрения других Учителей, на дерево вешали только тела мужчин.
Дискуссии Учителей по поводу конкретных действий исполнителей судебных решений, могут показаться странными. Представляется, что суд выносил приговор и его приводили в исполнение каким-то определенным образом. Можно было бы ожидать дискуссий о справедливости приговора или об изменениях в порядке его исполнения. Но можно ли спорить о том, как это происходило? Ведь речь идет о вполне конкретных фактах. Но дело в том, что еврейские суды на самом деле к смерти не приговаривали. Смертная казнь была лишь потенциальной, теоретической возможностью наказать преступника. Суд, который за 70 лет выносил решение о смертной казни одному человеку, называли, как мы неоднократно упоминали, “кровавым”. И это дает нам понять, как относились к самому факту казни и Тора и еврейский народ.
Напомним также, что приговорить обвиняемого к смертной казни можно было, только если до того, как он совершил преступление, его предупредили, что действия, которые он собирается предпринять, квалифицируются как преступление, и объяснили, какие последствия они за собой повлекут; но он не послушался и все равно реализовал свое намерение.
Талмуд анализирует Мишну и ищет в Торе источник сделанных Учителями выводов. И приводит такую фразу: “Если человек совершит проступок, наказуемый смертью, казнишь ты его и повесишь его на дереве” (Дварим, гл. 21, ст. 22). И в следующем же стихе: “Так, как проклинающих Творца (после казни) вешают”.
Раби Элиэзер читает этот отрывок как указание поступать так со всеми, кому полагается скила (именно к такому виду казни приговаривались те, кто возводил хулу на Всевышнего). Иначе расценивают слова Торы другие Учителя. Их логика строится на том, что богохульствующий посягает на основы еврейской жизни. Поэтому к такой категории преступников можно причислить и, к примеру, идолопоклонника. Однако другие приговоренные к скиле к этой группе не относятся.
Следующая Мишна описывает процедуру подвешивания казненного:
Как вешают его (казненного)? Вкапывают в землю столб и прикрепляют к нему перекладину. Соединяют руки (казненного), вешают (его за руки) и тут же снимают. И если оставили до ночи, это будет нарушением заповеди, как сказано в Торе: “Не оставляй на ночь тело его(висеть), но — похорони его, ибо висящее (тело человека) — хула Всевышнего...”.
Раби Меир (один из крупнейших Учителей Мишны; 2‑й век) объясняет: в час, когда человек страдает на земле, на Небесах говорят — “Тяжела голова моя, тяжелы руки мои”. И это означает, что Всевышний глубоко сопереживает страданиям преступника.
Приводит раби Меир и образное сравнение. Жили в одном городе два брата-близнеца. Одного из них назначили царем, а другой стал преступником. По велению царя повесили преступника. И всякий, кто проходил мимо повешенного, говорил: “Царя повесили”. Приказал тогда царь снять тело казненного...
Нетрудно догадаться, что царь в данном случае — это Всевышний, а преступник — нарушивший закон человек, созданный по образу и подобию Творца.
Но если Всевышний переживает из-за злодея, то, тем более, Его волнует судьба праведника, — заключает Талмуд.
Учителя подчеркивают: тот, кто без причины задерживает захоронение умершего до ночи, нарушает заповедь. Однако заповедь не будет нарушена, если похороны задерживаются до ночи, потому что близким усопшего требуется время на организацию достойных похорон.
Раби Йоханан (Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3‑й век) ставит вопрос: откуда известно, что тот, кто без причины не предал земле тело покойного до ночи, нарушает заповедь? И отвечает: из Торы. Там, где говорится о захоронении казненного, сказано — “...хороня, похоронишь его” (Дварим, гл. 21, ст. 23). Из удвоения слова следует, что любого умершего следует похоронить достаточно быстро.
Талмуд рассказывает, как однажды Шавур Малка (правитель Персии) спросил Учителя Талмуда рава Хаму: “Из каких слов Торы следует, что надо устраивать усопшим похороны?”. И рав Хама ничего ему не ответил.
Сказал тогда раву Хаме рав Аха (Учитель Талмуда, 4 век, Вавилон): “Отдай весь мир во власть простаков”. Он имел в виду, что правителю Персии следовало ответить: из фразы — “...хороня, похоронишь его”. Ибо слово “хороня” передает необходимость специальных приготовлений, а слово “похоронишь” указывает, что тело нужно предать земле.
Талмуд поясняет: нееврей не сможет воспринять, что повтор слова несет в себе дополнительный смысл; поэтому рав Хама и не ответил Шавуру.
Далее в Мишне указывается, что казненных не хоронили в семейных гробницах. В распоряжении суда были два кладбища: одно — для казненных мечом или через удушение, другое — для тех, кого казнили огнем или осуждали на скилу. Впрочем, через несколько месяцев останки казненных разрешалось перенести в семейную усыпальницу. Талмуд рассказывает, что родственники казненного осведомлялись о здоровье судей и свидетелей, демонстрируя тем самым, что нет в их сердцах злобы, что они признают праведность свершенного суда и не скорбят они о казненном публично, но лишь — в сердце своем.
Талмуд возвращается к анализу фразы из Торы и отмечает: если бы сказано было — “свершившего злодеяние человека надо повесить”, можно было бы понять эти слова так, что преступника следует сначала подвесить, а потом — казнить, как это делали в Римской империи. Но в Торе написано: “и будет убит... и повешен”. То есть сначала его казнят, а потом — вешают.
Как это осуществлялось на практике?
Судебную процедуру старались закончить не утром, а незадолго до захода солнца. Осужденного казнили, а после казни — вешали. Рядом с телом казненного при этом находились два человека: один подвешивал его, а другой сразу же снимал. И заповедь считалась выполненной.
И выполняли эту заповедь, как мы видим, в считанные минуты, дабы максимально сохранить достоинство казненного.
Мы уже упоминали, что римляне до казни подвешивали осужденного, сознательно обрекая его на длительные мучения. Торой это категорически запрещено. Тора предписывает казнить человека, если он того заслужил, повелевает делать это быстро, максимально уменьшая его мучения и проявляя уважение к его человеческому достоинству.
Талмуд задается вопросом: для чего устраиваются похороны? Для того, чтобы отдать дань уважения достоинству усопшего или — во искупление его проступков?
Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно, казалось бы, вспомнить, что хоронят и праведников. Похоронены наши праотцы: Авраам, Ицхак, Яаков. Ведь они не нуждались в искуплении проступков. Отсюда делаем вывод: хоронят умерших, чтобы отдать дань их человеческому достоинству.
Однако Талмуд приводит слова из книги Коэлет: “Нет праведника на земле, который делает добро и не ошибается” (Танах, книга Коэлет, гл. 7, ст. 20). А если праведники ошибаются, то и им, следовательно, необходимо искупление...
Какой же в результате сделан вывод? Вопрос так и остается неразрешенным.
Попутно Талмуд выясняет: кого оплакивают, скорбя об умершем — того, кто ушел в мир иной, или — живых, оставшихся после него?
Ответ — однозначен. Но об этом мы узнаем из содержания следующего листа...
Лист 47
Напомню, что предыдущий лист заканчивался вопросом (см. обзор листа 46), ответ на который помещен на нашем листе.
Анализируя высказывания Учителей,, Талмуд приходит к выводу, что оплакивание покойного, а также то уважение, которое оказывают ему при захоронении — все это делается для души усопшего.
Далее Талмуд выдвигает новый вопрос: почему казненного, как говорится в Мишне (см. обзор листа 46), не хоронили в семейной гробнице? И поясняет: потому что не хоронят злодея рядом с праведником.
Истоки этого правила рав Аха бен Ханина (Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, третье поколение, начало 4‑го века) находит во второй книгеМелахим (Танах), где рассказывается: “И было, когда хоронили человека и увидели полчище вражеское, и бросили его в могилу пророка Элиши, и тело его дотронулось до костей Элиши, и ожил усопший и встал на ноги...” (гл. 13, ст. 21).
Раши (комментатор Талмуда; Франция, 11 век) дает этому отрывку такой комментарий: человек, которого хоронили, был лжепророком, который в свое время уговорил пророка Идо воспротивиться повелению Всевышнего. За это пророк Идо был наказан — на него напал лев, и он погиб. Почему же ожил тогда лжепророк-“подстрекатель”? Потому что Творец не хотел, чтобы злодей лежал рядом с праведником.
Но, может быть, это произошло по другой причине? — предполагает Талмуд. Когда-то пророк Элиягу, учитель Элиши, сказал, что его (Элиши) пророческий дар и чудодейственная сила будут в два раза больше, чем у него, у Элиягу. Сам Элиягу оживил только одного умершего. И Элиша до описанного в Мелахим события — тоже одного. И вот теперь ему было дано оживить второго...
Однако, проанализировав обстоятельства, Талмуд отвергает эту версию. Ведь злодей, встав на ноги, домой не пришел (то есть , поднявшись, тут же опять умер). И в таком случае нельзя считать это оживлением, реализацией чудодейственной силы пророка Элиши.
Ну, а как же пророчество Элиягу? Оно так и не сбылось?
Сбылось, — говорит Талмуд. — В другое время и в другом месте. Когда Элиша исцелил нееврейского военачальника Наамана от язв. Человек, пораженный такими язвами, как у Наамана, считается мертвым.
Рассказывает Талмуд, что после смерти Рава (столь великий и известный Учитель Талмуда первого поколения, что звание “рав” стало его именем, и все знали, о ком идет речь; 3‑й век) люди лечились от лихорадки, взяв земли с его могилы.
Сообщили об этом Шмуэлю (Учитель Талмуда первого поколения; 3‑й век), и он рассудил, что люди делают правильно, ибо и на могиле земля не впитывает в себя туму (духовную нечистоту).
Чтобы позиция Шмуэля была понятной, напомню, что обычно все, что связано с покойным, “заряжается” тумой, и человек, например, коснувшийся мертвого тела считается духовно нечистым. Но к земле это не относится.
Откуда это известно про землю? — спрашивает Талмуд. И пересказывает историю из второй книги Мелахим (Танах, Мелахим II, гл. 23, ст. 6), где написано о том, как царь Иешаягу вынес из Храма идола и дерево, которому поклонялись идолопоклонники. Дерево он сжег, и пепел разбросал на могилах людей, которые при жизни поклонялись этому дереву...
Таким образом Талмуд как бы проводит некую параллель между землей на могилах идолопоклонников и идолами. И делает вывод: так же, как сам материал, из которого сделаны идолы, можно использовать в иных целях, могильная земля тоже не причиняет людям вреда.
Талмуд всесторонне рассматривает эту проблему. В частности, ищет в Торе источник, подтверждающий такую “формулу”: если часть земли (скажем, гора) осквернена идолами, это не означает, что ее нельзя использовать в практических целях. И приводит цитату: “Уничтожая, уничтожьте все места, где неевреи служили (идолам) — на земле, которую вы унаследуете: на высоких горах и холмах и под деревьями” (Дварим, гл. 12, ст. 2). Эта фраза, — говорит Талмуд, — подразумевает, что земля (гора или холм, например) не становится непригодной лишь от того, что на ней размещали идолов.
Далее Талмуд возвращается к процедуре захоронения и выдвигает вопрос: можно ли использовать саван для похорон, если он был приготовлен для другого умершего?
Позиции Учителей расходятся. Но об этом пойдет речь на следующем листе...
Лист 48
Итак, на нашем листе Талмуд продолжает обсуждать тему, обозначенную на предыдущем листе (см. обзор листа 47): можно ли использовать приготовленные для усопшего вещи в других целях?
Нельзя, — говорит Абайе (амора, один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4‑го века). И мотивирует свое заключение тем, что само предназначение необходимых для похорон предметов конкретному умершему имеет юридическую силу.
Можно, — говорит Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4‑й век), отрицая юридическую силу предназначенности подобного рода предметов.
Талмуд всесторонне исследует позиции Учителей. Но мы опустим здесь большую часть рассуждений и сразу же перейдем к той части, где Талмуд делает определенные выводы.
Если человек, — отмечает Талмуд, — заказал ремесленнику покрывало для свитка Торы или футляр для тфилин, эти вещи, пока их еще не начали применять по назначению, разрешается использовать для будничных целей. Однако, если, скажем, в футляр уже положили, хотя бы однажды,тфилин, использовать его в каких бы то ни было других целях нельзя.
Отсюда как будто бы следует, что изначальное предназначение предмета законной силы не имеет. И обретает ее только в тот момент, когда предназначение это реализуется.
Почему же тогда говорит Абайе, что само предназначение изначально имеет юридический статус?..
Талмуд подчеркивает: наши Учителя, как Абайе и Рава, разворачивая дискуссии, рассматривают различные грани Истины. И приводит такой пример. Если человек покрыл коробочки тфилин золотом или сделал на них заплатку из кожи не кошерного животного, пользоваться тфилиномзапрещается. Так утверждает Учитель Мишны, имя которого нам неизвестно, опуская при этом вопрос о предназначении. Рабан Шимон бен Гамлиэль (великий Учитель, глава Санѓедрина — Верховного Суда; 2‑й век) говорит, что тфилин, коробочки которого изготовлены из кожи кошерного животного пригодны, если эта кожа заведомо предназначается для изготовления коробочек. То есть, по его словам, определяющее значение имеет предназначение.
Таким образом, мы убеждаемся, что позиции Абайе и Равы не противоречат друг другу, но лишь “высвечивают” различные грани Истины, опираясь на соответствующие высказывания своих предшественников — Учителей Мишны.
Нам остается лишь отметить, что ѓалаха (практический закон) следует точке зрения Равы.
Далее Талмуд выдвигает новый вопрос: кому принадлежит имущество казненного?
Некоторые Учителя высказывают такую позицию: если человек казнен по приговору Санѓедрина, оставшееся после него имущество принадлежит его наследникам, если же он казнен по велению царя (в наказание за то, что восстал против царя), то, чем он владел, принадлежит царю.
Имущество того, кого казнили по приказу царя, принадлежит его наследникам, говорит раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2‑й век).
Разве не сказано в Танахе — “...Вот он (Ахав) в винограднике Навота, куда он спустился, чтобы унаследовать его” (Танах, первая книга Мелахим— Царей, гл. 21, ст. 18), — возражают раби Иегуде другие Учителя.
Учителя вспоминают историю, в которой рассказывается, как Ахав, царь Израиля, и его жена Изевель по ложному обвинению в мятеже против царя казнили Навота. А на самом деле они просто хотели завладеть его виноградником. Отсюда, казалось бы, можно сделать вывод, что имущество казненного за мятеж против царя должно перейти в царское владение.
— Он (Ахав) был двоюродным братом Навота, — подчеркивает раби Иегуда. — Поэтому мог быть наследником Ахава.
— Но ведь у Навота было много сыновей, которые считались его законными наследниками, — сказали Учителя.
— Ахав и их убил, — ответил раби Иегуда...
Попутно Талмуд поднимает тему возмездия за преступление. И приводит еще одну цитату из Танаха: “И убежал Йоав в Мишкан (переносной Храм)... и сказал — не выйду отсюда, здесь умру...” (Танах, первая книга Мелахим, гл. 2, ст. 25‑30).
Эта цитата взята из рассказа о том, как после смерти Давида был казнен его военачальник Йоав — сыном Давида, царем Шломо. В этой истории говорится, что сам царь Давид завещал казнить Йоав за убийство двух героев Израиля — Авнера и Амасу.
Итак Учителя обсуждают, почему Йоав спрятался в Мишкане и боялся выйти.
Учителя объясняют: он опасался, что судить его будет царь Шломо, и его имущество достанется царю.
Если расценивать поведение Йоава с позиций той грани Истины, которую открывает раби Иегуда, может показаться, что поступок Йоава (укрылся в Мишкане и не хотел выходить) как будто бы лишен логики.
Йоав просто хотел оттянуть время казни, хотя бы ненадолго продлить дни своей жизни, — мотивирует поведение Йоава Талмуд. И рассказывает, что, укрывшись в Мишкане, Йоав просил передать царю Шломо, что тот не сумеет в полной мере реализовать волю своего отца, царя Давида. Ведь Давид завещал казнить Йоава и проклял его, сказав, что во всех поколениях потомства Йоава будут нечистые, прокаженный, бедняки и убитые мечом.
Поэтому Йоав и просил передать царю Шломо: если царь казнит его, то проклятие перейдет на потомство царя Шломо, а если оставит в живых, проклятия останутся на нем, Йоаве, и его потомстве.
И сказал царь:
— Сделайте, как велел Давид (убейте Йоава).
И все, о чем говорил Йоав исполнилось в точности. Проклятие перешло на потомство царя Шломо.
Лучше быть проклятым, — заключает Талмуд, — чем самому проклинать.
Лист 49
На нашем листе Талмуд продолжает рассказ об Йоаве, сыне Цруя (начало см. в обзоре листа 48).
И судил Йоава царь Шломо, — рассказывает Талмуд. И спросил подсудимого Шломо:
— За что ты убил Авнера?
Ответил Йоав:
На мне была обязанность отомстить ему за убийство моего брата Асаэля.
Здесь, вероятно, следует объяснить, что в еврейском законодательстве есть понятие кровной мести. Если убийца не скрылся в городе-убежище, родственники убитого вправе рассчитаться с ним.
Асаэль был убит во время состязания между воинами Шауля и Давида, которое превратилось в побоище. Асаэль преследовал Авнера, и Авнер был вправе его убить. Однако, он мог и не наносить Асаэлю смертельный удар, достаточно было ранить преследователя.
Учитывая обстоятельства, суд снял с Йоава обвинение в убийстве Авнера.
— За что ты убил Амасу? — спросил Шломо Йоава.
— Он восстал против царя Давида, — ответил Йоав.
Поясним ситуацию. Амасе было велено созвать народ Иудеи к определенному сроку, но он опоздал.
Царь Шломо объяснил, что Амаса хорошо ориентировался в еврейских источниках и понимал тонкие различия слов “только” и “однако”. И вот он прочел: “Только укрепись и усиливайся в изучении Торы” (Танах, книга Иегошуа, гл. 1, ст. 7). И сделал вывод, что не надо прерывать изучение Торы и собирать народ. Хотя знал, что в книге Иегошуа сказано: “Каждый, кто ослушается твоего приказа... умрет” (гл. 1, ст. 18). Но слово “только” в первой цитате подсказало ему: все дела надо оставить, чтобы исполнить повеление царя, нельзя только, даже ради этого, прерывать занятия Торой.
Йоав был заслуженно наказан. Но неверно было бы считать, — подчеркивает Талмуд, что у этого человека не было заслуг.
“Если не было бы Давида, Йоав не мог бы вести войны, но если не было бы Йоава, Давид не занимался бы изучением Торы”, — говорит раби Аба бар (сын) Каѓана (Учитель Талмуда в Эрец Исраэль; начало 4‑го века). Как сказано: “И было — Давид вершит суд милосердный над всем народом, а Йоав назначен над войском” (Танах, Пророки, вторая книга Шмуэля, гл. 8, ст. 15‑16). То есть Йоав освободил Давида от военных забот...
Барух Шнайдер
Лист 50
Мишна, помещенная на нашем листе, продолжая обсуждение темы — вынесение смертного приговора, уточняет, за какие преступления назначают тот или иной вид казни.
Прочтем ее текст:
К осужденному (в зависимости от того, какое преступление он совершил) могут быть применены четыре способа умерщвления: скила,срефа, (h)эрег и хэнек.
Раби Шимон (бар Йохай — великий Учитель Мишны, 2‑й век) дает перечисление в ином порядке (начиная с самого сурового вида наказания и заканчивая менее суровым): срефа, скила, хэнек и (h)эрег.
Прежде чем приступить к анализу Мишны, Талмуд сообщает: если преступнику выдвинули обвине
|
