Санѓедрин
Лист 7
В руках судей — судьбы людей. Какими же свойствами характера должен обладать человек, чтобы стать истинно еврейским судьей?
Понятно, речь не идет о сейчас о глубине “юридических” знаний. Это — само собой разумеется. И не об аналитических способностях, умении исследовать проблему и сделать правильные выводы. Тогда — о чем же?
Талмуд приводит серию высказываний наших Учителей, которая складывается в удивительную и поучительную картину “моральных стандартов” личности судьи.
Подчеркнем, что наши Учителя в подборе слов не стремятся оттачивать внешнюю форму лишь для того, чтобы их описания красиво выглядели. Характеризуя, в частности, те или иные особенности личности, они вскрывают реальный потенциал человеческой духовности и ставят реальные, достижимые цели.
Здесь мы дадим лишь несколько примеров.
Сказал Шмуэль (великий Учитель Талмуда, 3‑й век) раву Иегуде (своему ученику, который тоже стал великим Учителем): “правильно говорят, что хорошо поступает человек, который, выслушивая унизительную критику, не возражает и воспитывает в себе равнодушное отношение к унижениям. Он предотвращает сотни бед, которые уже готовы были свалиться на его голову”.
От имени раби Йонатана (Учитель Мишны, ученик самого раби Иегуда ѓа‑Наси, редактора Мишны) Талмуд сообщает: когда судья выносит решение, максимально близкое к Абсолютной Истине, он сближает Всевышнего с Его народом: но, с другой стороны, судья во время судебного заседание постоянно должен ощущать, будто меч занесен над ним (и голова его будет отрублена, если рассудит он не по совести).
Более того, даже ученик (не член бет дина), если, присутствуя на заседании, видит, что судья принимает неверное решение, и молчит, не высказывает возражений, он несет за это решение ту же ответственность, что и судья.
О какой ответственности здесь говорится? А сказано здесь о том, что и ему уготовано место в Гейѓиноме, рядом с душами тех, кто совершил тяжкое преступление.
Когда Рав (великий Учитель Талмуда первого поколения; 3‑й век) входил в здание суда, он говорил о себе: “Добровольно этот человек идет на смерть”. И хотя за ним следовала обычно толпа учеников, с уважением ожидая примеров мудрых судебных решений, Рав произносил фразу из книги Иова, имея в виду себя: “Даже если он поднимется до Неба — покатится вниз и пропадет на века”.
Далее Талмуд приводит высказывание Учителя Мишны — Бар Капары (ученика раби Иегуды ѓа‑Наси Иегуды):
На чем основана Истина, провозглашенная в Мишне, в начале трактата Пиркей Авот от имени Великого Собрания (120 мудрецов в 3‑м веке до н. э. установили правила поведения Учителей в период возрождения еврейской жизни в Эрец Исраэль после вавилонского изгнания) — “Будьте сдержанны, принимая решения”? — На тонком анализе фрагмента Торы, где сказано: “Пандус, ведущий к мизбеаху (в приблизительном переводе — жертвенник) в Храме, не должен быть ступенчатым” (Шемот, гл. 20, ст. 23). То есть подъем к мизбеаху должен быть плавным, без ступеней, как на лестнице.
В следующей фразе Торы говорится: “Вот законы, которые ты (Моше) предложишь им”. А Ведь в Торе даже соседство фраз — не случайно. Из приведенного соседства фраз Талмуд делает вывод: одно из основных требований к судье — внимательно обдумывать каждую деталь, и принимать решения, которые “плавно поднимаются к Истине”.
Лист 8
В первой Мишне (см. обзор листа 2), которая открывает трактат Санѓедрин и, соответственно, нашу главу, определен круг полномочий, которыми наделялся каждый из судов всех трех рангов — обычный, региональный (окружной) и центральный.
Региональный — малый санѓедрин, в составе которого 23 судьи, принимал к судопроизводству дела, за которые в принципе могли присудить смертную казнь.
Однако в юриспруденции есть такое понятие — “серая область”, когда представленный в деле состав преступления как будто бы не предполагает тяжелого наказания,, но существует потенциал изменения квалификации совершенного обвиняемым проступка, и преступление, которое изначально не относили к разряду тяжких, в процессе суда может получить такой статус. Надо ли учитывать эту вероятность, определяя ранг суда, в котором такое дело должно рассматриваться?
Это — непростой вопрос. С одной стороны, если всякий раз опасаться изменения статуса дела, любое следует передавать в суд высокого ранга — мало ли что может выяснится в процессе разбирательства. С другой — иногда дело “заряжено” таким потенциалом, что достаточно вскрыть всего один новый факт или заслушать показание внезапно появившегося свидетеля, чтобы увидеть дело в ином свете и квалифицировать преступление как тяжкое.
На нашем листе, а также — на последующем анализируется различное видение граней Истины раби Меиром (величайший Учитель Мишны, составитель ее текста; 2‑й век) и другими Учителями его времени.
Как это часто бывает, обе дискутирующие стороны правы и расходятся лишь в оценке потенциала возможного развития дела.
А суть проблемы в данном случае вот в чем. В еврейской традиции брачный союз заключается в два этапа. Первый — эрусин (помолвка). В знак согласия выйти замуж, невеста принимает от жениха подарки. Второй — нисуин (свадьба). После свадьбы мужчина женщина живут вместе как муж и жена.
Во время нисуин жених вручает невесте письменный документ — кетубу, в котором обговариваются его обязательства перед женой, как в период их совместной жизни, так и в случае его смерти или развода. В частности, если жених берет в жены невинную девушку (что подтверждается ее семьей или — по умолчанию — ею) он обязуется оставить ей (или отдать в случае развода) 200 зуз (зуз — монета высокой стоимости), что должно обеспечить ей нормальную жизнь в течение года. Жених может вписать в кетубу и большую сумму, но это для анализа нашей темы не существенно.
Если же невеста — вдова, разведенная женщина или девушка, утратившая невинность (о чем, если это не является общеизвестным фактом, следовало сообщить жениху до эрусин — помолвки) в кетубу вписывается сумма в 100 зуз.
Тора предусматривает право жениха после первой брачной ночи заявить в суде, что его жена оказалась “не девушкой”. Однако такое заявление не безопасно и для самого жениха. Если выяснится, что он обманул суд — привел, например, двух лжесвидетелей, утверждающих, что после эрусин, то есть в период между помолвкой и свадьбой невеста с кем-то имела интимные отношения, а это не соответствует действительности — будут наказаны не только свидетели, давшие ложные показания, но и жених будет вынужден заплатить штраф, весьма солидную сумму. Более того, в течение всей жизни он не сможет развестись с женой без ее согласия.
Однако, если окажется, что свидетельство ее интимной жизни реальное обосновано, ей может быть вынесен достаточно суровый приговор.
Эта проблема очень сложна. И здесь мы даем лишь разъяснения, необходимые для понимания сути приведенного в Талмуде обсуждения.
Талмуд рассматривает случай, когда жених наутро после свадьбы пришел в суд и объявил, что его молодая жена — “не девушка”. Свидетелей ее легкомысленного поведения после помолвки у него нет. И все, что он требует, это — снизить сумму его финансового обязательства с двухсот зуз до ста.
А теперь разберемся в сути дело под углом зрения рассматриваемой нами проблемы.
Учителя определяют, что такое дело должно слушаться в малом санѓедрине (23 судьи), а раби Меир говорит — в обычном суде, бет дине, в составе которого три человека.
Суть видения Истины Учителями заключается в том, что данное дело, хотя оно и — чисто финансовое, содержит в себе и разбор поведения невесты. А подобные дела, случается, оборачиваются уголовными и есть вероятность, что в результате судьи будут вынуждены вынести самый суровый приговор.
Раби Меир говорит, что такое дело (если жених, обратившись в суд, не потребовал сразу же придать ему характер уголовного, потому, например, что ему ничего неизвестно о свидетелях), как правило, в уголовное не превращается.
Талмуд выдвигает различные предположения, разъясняющие, почему Учителя все же усматривают в этом деле “уголовный потенциал”, а раби Меир это отрицает.
В нашем обзоре приведем лишь несколько моментов данной дискуссии.
Ула (великий Учитель Талмуда, 3‑й век) полагает, что Учителя учитывают вероятность, что после открытия дела появятся свидетели, которые дадут показания о недостойном поведении невесты. Раби Меир утверждает, что такая вероятность незначительна.
Рава (величайший Учитель Талмуда, 4‑й век) говорит, что с точки зрения Учителей жених, скорее всего, обещая найти свидетелей, потребует, чтобы дело рассматривалось как уголовное.
И вот двадцать три судьи приступили к слушанию дела, а жених заявил, что доказательств у него нет и он хочет придать делу характер финансового спора.
Учителя считают, что распустить прежний состав суда, оставив лишь трех судей — оскорбление для тех, кто не будет участвовать в разбирательстве. Как будто бы им высказали недоверие. Раби Меир не видит в такой ситуации повода, чтобы устраненные от дела судьи считали себя оскорбленными.
Абайе (величайший Учитель Талмуда, коллега Равы) говорит, что речь идет о таком случае, когда у жениха есть свидетели. Но их показания с точки зрения еврейской законности недостаточны, ибо они, например, не предупреждали невесту, что она “играет с огнем”. Этот случай с позиции Учителей должен рассматриваться в малом санѓедрине, а раби Меир считает, что, поскольку свидетельство полноценным не является, дело все равно остается финансовым.
Элиягу Эссас
Лист 9
На нашем листе продолжается обсуждение дискуссии между раби Меиром и другими Учителями (см. обзор листа 8). Речь идет о юридической силе и весомости свидетельских показаний.
Талмуд приводит цитату из Торы: “По показаниям двух или трех свидетелей будет разбираться дело” (Дварим, гл. 19, ст. 15). И задается вопросом: зачем Тора как бы предоставляет этот выбор — “по показаниям двух или трех”?
Раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2‑й век) объясняет: чтобы устрожить судебную процедуру (в принципе для вынесения решения в суде достаточно показаний двух свидетелей). Если все трое окажутся лжесвидетелями, то и третьего, как первых двух, будут судить со всей строгостью закона. А Тора предписывает вынести им такой приговор, какой полагался бы подсудимому, если бы их показания были правдивыми.
Если же показания свидетелей правдивы, — добавляет Талмуд, — считается, что третий свидетель помог первым двоим, участвуя в выполнениимицвы (заповеди), и сделал доброе дело. И эта помощь его приравнивается к хорошему поступку, за что удостоится он награды Небес. Как сказано в Торе: “И сотворю милость тысячам поколений потомков (живущего по законам Торы) и взыщу с третьего и четвертого поколений, которые следуют неправедными путями своих отцов”.
Раши (комментатор Талмуда; Франция, 11 век) отмечает, что мера воздаяния Всевышнего за добрые дела не менее чем в 500 раз превышает меру наказания за проступки.
Это рассуждение, с учетом того, что мы созданы по образу и подобию Всевышнего, позволяет нам понять высказывание наших Учителей, которые, размышляя над тем, какие условия определят приход Машиаха, в числе прочих называли и такое — “когда иссякнут заслуги наших праотцев”.
Но как бы ни велики были заслуги наших отцов, неужели за три с половиной тысячи лет они не иссякли?
Нет, не иссякли, — свидетельствуют Учителя. Они воплощаются в высокие качества еврейских душ. У дурных качеств еврея — гораздо более ограниченные возможности. Они способны регенерироваться в трех или четырех последующих поколениях, а, скажем, в пятом уже не проявляются. И нам это должно быть понятно. Ведь аналогичным образом устроена человеческая память, в которой задерживаются в основном самое светлое и радостное, что случается с нами в жизни.
Однако вернемся к разговору о трех свидетелях.
Из сказанного раби Акивой вытекает, что при наличии трех свидетелей действуют те же правила, что и в случае, если бы свидетелей было двое. Здесь имеется в виду, что по закону, если один из двоих свидетелей оказался родственником истца или ответчика, а также, например, несовершеннолетним или умалишенным — словом, “непригодным” для участия в судебном процессе, показания обоих свидетелей (в нашем случае — троих) аннулируются.
Раби Йоси (великий Учитель Мишны, ученик раби Акивы; 2‑й век) уточняет, что таково правило, если речь идет о жизни и смерти подсудимого.
В подтверждение своих слов раби Йоси приводит цитату из Торы: “И спасет община убийцу” (Бамидбар, гл. 35, ст. 25). И подчеркивает, что Тора предписывает при малейшей возможности избегать вынесения смертного приговора.
Если же в суде рассматривается финансовый спор, судьи, исключив из участия в процессе “непригодного” свидетеля, могут продолжить разбирательство на основании показаний двух оставшихся.
Это правило распространяется не только на уголовные, но и на финансовые дела, — выдвигает свое возражение Раби (раби Иегуда ѓа‑Наси, редактор Мишны; конец 2‑го века). — И в том и в другом случае показания оставшихся двух, “пригодных” свидетелей аннулируются (отметим, чтоѓалаха следует позиции Раби).
Действительно ли это правило в ситуации, когда свидетели до совершения проступка не предупреждали потенциального обвиняемого, что его действия противоречат законам Торы и он, нарушив закон, будет нести ответственность за преступление?
Талмуд отвечает на этот вопрос так: если “непригодный” свидетель, обнаружив злой умысел, промолчал, а двое других, удовлетворяющих требованиям судопроизводства, предупредили преступника об ответственности, показания этих двоих к рассмотрению принимаются.
К примеру, два брата и третий, посторонний человек увидели, что некто готовится совершить злодеяние, сделать предупреждение потенциальному преступнику должен этот посторонний и лишь один из братьев. И тогда, по мнению Учителей, дискутирующих с раби Меиром, их показания в суде принимаются, независимо от того, какой характер носит судебное разбирательство. Тот же порядок сохраняется, если за тяжкое преступление (когда речь идет о жизни и смерти) судят нееврея или лжесвидетелей.
Но, допустим, потенциальный преступник получил предупреждение о грозящей ему ответственности не от свидетелей, а от посторонних, не участвующих в судебном разбирательстве людей, которые увидели, что он готов нарушить закон Торы.
Здесь мы оказываемся перед ситуацией, которая стала предметом дискуссии между раби Йоси и другими Учителями.
Раби Йоси — сразу же скажем, что ѓалаха не следует его точке зрения — придерживается позиции, что приговорить подсудимого к смертной казни можно, только если именно свидетели предупредили преступника и о нарушении законов Торы и о наказании за это.
Лист 10
В предыдущем обзоре мы рассматривали проблему, принимать ли в расчет показания свидетелей, если один из них по тем или иным причинам не имел права участвовать в судебном процессе (см. обзор листа 9).
На этом листе в продолжение темы Талмуд рассматривает ситуацию, когда свидетель в своих показаниях касается обстоятельств, которые ставят под сомнение личность самого свидетеля.
Если некто показал в суде, что такой-то его изнасиловал, — говорит рав Йосеф (великий Учитель Талмуда, начало 4‑го века), — и другой человек дал показания, подтверждающие этот факт, насильник будет наказан (ибо против подсудимого свидетельствовали двое). Но если этот некто сам согласился вступить в запретную связь с обвиняемым, он квалифицируется как “злодей”, а потому не имеет права выступить в роли свидетеля. Ведь в Торе прямо сказано: “Не принимай показания злодея” (Шемот, гл. 23, ст. 1). Попутно отметим, что слово “злодей” в данном случае — юридический термин.
Показания такого человека принимаются, — возражает Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4‑й век). Его логика строится на том, что человек “близок к самому себе” и, оберегая свою репутацию, беспричинно не станет выставлять себя злодеем. Следовательно, когда он утверждает, что вступил в запретную связь добровольно, ему в этом не должны верить, и он имеет право быть свидетелем.
Ѓалаха (практический закон) следует позиции Равы.
Подчеркнем, что свидетелю, “очерняющему” себя в собственных показаниях, не верят, только если речь идет о запретах Торы. Если же человек сообщает, к примеру, что он должен кому-то деньги, его слова имеют ту же силу, как показания ста свидетелей.
Далее Талмуд обсуждает границы понятия “близок к самому себе”. Рава приводит несколько случаев.
Допустим, свидетель говорит: “Такой-то вступил в интимные отношения с моей женой”. Если найдется свидетель, который может подтвердить этот факт, преступника приговорят к суровому наказанию. Но жену самого свидетеля не накажут, ибо она рассматривается в данной ситуации как “неотъемлемая часть” своего мужа.
Или, к примеру, свидетели утверждают, что такой-то вступил в запретную связь с быком соседа. Позднее выясняется, что они сказали неправду. В этой ситуации лжесвидетелям выносится такой же приговор, который полагался подсудимому, если бы показания подтвердились. А кроме того, эти люди (также как обвиняемый, если бы показания были правдой) должны выплатить хозяину стоимость его быка, ибо по законам Торы, животное, с которым вступили в интимную связь, следовало убить и использовать его мясо или кожу запрещается.
Однако, если свидетель показал: “Некто вступил с моим быком в запретную связь”, быка убивают, не проводя расследования.
Отсюда мы видим, что понятие “близок к самому себе” на материальные ценности (в нашем случае — бык) не распространяется.
Талмуд переходит к обсуждению дискуссии между раби Ишмаэлем (великий Учитель Мишны, коллега раби Акивы; начало 2‑го века), который говорит, что приговор — наказание палками или плетьми — должен выносить суд в составе 23‑х судей, и другими Учителями, утверждающими, что в этом случае достаточно и трех.
Талмуд, анализируя эти грани Истины, обращается к Торе, где сказано, что в случае, когда между людьми возникает распря, их дело обсудят в суде, и праведника оправдают, а злодея обвинят. В том же фрагменте говорится: “...если положено злодею телесное наказание...” (Дварим, гл. 25, ст. 1).
Талмуд берет за основу выражение из Торы — “обсудят в суде” и подчеркивает, что оно стоит во множественном числе. Минимальное “множество” — 2. Чтобы был перевес в голосах, необходим третий судья. Итак, в результате получается, что для вынесения такого приговора (наказание плетьми или палками) требуется три судьи.
Однако в том же стихе Торы сказано: “оправдают (минимум —2)... и обвинят (тоже минимум — два)”. И выходит, что трех судей недостаточно.
Но на это логическое доказательство существует такое опровержение: слова “оправдают и осудят...” даны в данном фрагменте Торы для того, чтобы из них вывести закон, а из одних и тех же слов два разных вывода не делают.
Какое значение для понимания закона о телесном наказании имеют слова “оправдают праведника”? — выдвигает вопрос рав Ула (Учитель Талмуда; Эрец Исраэль, 3‑й век).
И объясняет: они даны здесь, чтобы намекнуть — в случае, если по каким-либо причинам лжесвидетелям нельзя вынести приговор, полагающийся человеку, которого они оговорили, им присуждают определенное количество ударов палками. Допустим, они показали, что такой-токоэн женился на разведенной женщине. В этом случае суд лишает сыновей обвиненного коэнских привилегий. И вот выясняется, что свидетели оболгали коэна. И лишить их прав, которыми они изначально не обладали, разумеется, невозможно. Вот их и наказывают палками.
Зачем выводить правило столь сложными путями? — спрашивает Талмуд. — Ведь к тому же выводу можно прийти, перечитав девятую заповедь, высеченную на Скрижалях Завета: “Не давай ложных показаний в суде”. Эта заповедь входит в категорию “не делай”, и следовательно, также как за пренебрежение заповедями этой категории, тот, кто преступил девятую, в определенных случаях заслуживает наказание плетьми или палками.
И отвечает: в данном случае речь идет о нарушении заповеди действием. В нашей ситуации заповедь нарушена словесно, а потому вывод о наказании лжесвидетеля палками или плетьми может проистекать только из той логической цепочки, которую выстроил рав Ула.
Ханох Лернер
Лист 11
На нашем листе Талмуд обсуждает проблемы, связанные с особенностями устройства еврейского календаря.
Напомню, что мы пользуемся лунным календарем. А лунный год продолжается 354 дня, в отличие от солнечного, который длится 365 дней. То есть разница составляет 11 дней. За три года эта разница увеличивается до 33‑х дней. Если раз в три года добавлять один месяц, лунный и солнечный годы почти сравниваются в сезонах. Поэтому високосный год в еврейском календаре больше на целый месяц (в високосном году по еврейскому календарю — два месяца адар, адар алеф и адар бет; адар — последний месяц перед праздником Песах).
Сейчас високосный год наступает «автоматически». Но так было не всегда.
Во времена Храма и некоторое время после его разрушения еще один адар добавлялся решением Высшего Суда — Санѓедрина.
Решение об объявлении года високосным выносят только судьи, которых заранее пригласил глава Санѓедрина, — сообщает Талмуд. И далее рассказывает поучительную историю.
Глава Санѓедрина Рабан Гамлиэль (Учитель Мишны, 2‑й век) пригласил семь мудрецов Торы, чтобы вынесли они решение о високосном годе. В тот период римляне, оккупировавшие Землю Израиля запретили собирать Санѓедрин. И за нарушение этого запрета полагалась смертная казнь.
И вот приходит Рабан Гамлиэль на заседание суда и видит: сидят восемь человек. Значит, кто-то пришел без приглашения. Утечка информации...
— Кто пришел сюда без приглашения? — спросил глава Санѓедрина.
— Я, — отозвался Шмуэль а‑Катан. — И нахожусь здесь не для того, чтобы судить, а для того, чтобы учиться.
На самом деле он был в числе приглашенных. Но «вызвал огонь на себя», потому что опасался, что кого-то другого выгонят с заседания с позором.
Останься, — разрешил Рабан Гамлиэль. — Ты достоин участвовать в принятии решения.
Подобная история произошла и с раби Хией (учеником Раби — раби Иегуда а‑Наси, редактор Мишны, конец 2‑го века).
Однажды Раби давал урок Торы. Внезапно он почувствовал острый запах чеснока.
— Пусть тот, кто ел чеснок, выйдет из класса, — сказал Раби.
Раби Хия встал и вышел за дверь. Вслед за ним встали все ученики и тоже вышли из класса.
В действительности же раби Хия не ел чеснок. Но он предвидел, что кому-то из его товарищей придется испытать стыд, и хотел оградить его от этого.
От кого раби Хия научился такому поведению? — спрашивает Талмуд. И отвечает: от раби Меира (середина 2‑го века).
Однажды пришла в Дом учения Торы женщина и заявила, что один из учеников обманным путем женился на ней и теперь она хочет развода.
Встал раби Меир, написал и отдал ей разводное письмо (гет), как будто бы именно он на ней женился. Его примеру последовали все ученики, и все дали ей геты. Таким образом она добилась желаемого, а кто женился на ней, так и осталось невыясненным.
У кого же научился такому раби Меир?
У Шмуэля а‑Катана.
Из всех этих рассказов мы видим, как наши Учителя, из поколения в поколение, брали на себя позор, чтобы оградить от позора товарища.
| 