Санѓедрин
Лист 81
В продолжение темы ответственности убийцы за лишение другого человека жизни, в частности, и вообще — преступника, совершившего преступление, которое карается смертью, Талмуд на нашем листе приводит Мишну, в которой сказано:
Того, кто совершил два преступления, за которые полагаются казни двух разных видов, осуждают на более суровую из них. Точно так же, если он, произведя одно действие, совершил тем самым два преступления (например, убил человека в шаббат), его приговаривают к более суровой из двух (полагающихся за это) казней.
Человека, совершившего два преступления и заслужившего два смертных приговора, — говорит раби Йоси (великий Учитель Мишны; 2‑й век), — следует наказать, выбрав казнь, которая полагается ему за первое из двух совершенных им преступлений.
Талмуд, комментируя содержание Мишны, сразу же отмечает, что в ней скрыт более глубокий смысл, нежели может показаться на первый взгляд. В самом деле. Не станет же Мишна декларировать очевидные и каждому понятные вещи! Само собой разумеется, если человек совершил тяжкий проступок, а потом допустил более легкое нарушение, никому и в голову не придет, что его следует поощрить, заменив суровое наказание на “облегченное”.
Но о чем же тогда идет речь в Мишне?
В ней рассматривается ситуация, — объясняет Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4‑й век), — когда преступник, совершив некое преступление, осужден за него и приговорен к смертной казни, а потом совершил другое, еще более тяжкое.
Как поступать в этом случае — не очевидно. Можно, вероятно, предположить, что, поскольку ему вынесен смертный приговор, реально для общества он как бы не существует. И, стало быть, он — свободен от наказания за второе преступление. Но Мишна сообщает нам: если второе преступление окажется более тяжким, нежели первое, несмотря на то, что он уже осужден на смерть, его судят еще раз и приговаривают к казни, соответствующей второму преступлению.
Анализируя ситуации, связанные с разными видами преступлений и полагающимися за них наказаниями, Талмуд приводит еще одну Мишну, в которой сказано:
Того, кто неоднократно уличен в проступках, за которые полагается порка, приговаривают к пожизненному заключению в одиночной камере...
Это установление Мишны, на первый взгляд, может показаться слишком суровым. Ведь в данном случае осужденный не совершил ничего такого, за что ему полагалась бы смертная казнь.
Речь идет о человеке, — объясняет, ссылаясь на слова раби Шимона бен-Лакиша, раби Ирмия, — которого за один и тот же проступок, заслуживающий, по сути, по решению Небес — карета (отсечения души от Источника жизни), много раз подвергали порке, но он не изменил свое поведение. Поэтому его и наказывают столь строго.
Далее в Мишне нашего листа читаем:
Того, кто совершил убийство, но приговорить его к казни, по закону Торы, невозможно, так как не было свидетелей убийства, подвергают одиночному заключению в особо тяжелых условиях.
Если нет свидетелей преступления, откуда же нам доподлинно знать, что этот конкретный человек совершил убийство? — спрашивает Талмуд.
И в самом деле, можно ли приговорить обвиняемого к пожизненному тюремному заключению, если нет доказательств его вины? Ведь, согласно еврейским законам, даже если человек сам признается в содеянном, наказать его нельзя.
Здесь говорится о такой ситуации, — объясняет Рав (величайщий Учитель Талмуда, 3‑й век), — когда два свидетеля, показания которых необходимы для вынесения судебного решения (это — непременное условие осуждения преступника), не были вместе в момент совершения преступления. На основание такого свидетельства, убийцу нельзя казнить, однако, поскольку его вина все же доказана, его подвергают пожизненному заключению, ибо он представляет угрозу для общества.
Иную грань Истины открывает Шмуэль (коллега Рава).
В этой Мишне, — говорит он, — рассматривается случай, когда свидетели, присутствующие при совершении преступления, не предупредили убийцу о том, что его действия преступны и какие последствия они за собой повлекут (что по закону также входит в число “минимальных” условий для вынесения смертного приговора).
В такой ситуации убийцу не осуждают на смерть, ибо у судей нет полной уверенности, что он, осуществляя задуманное, осознавал, сколь тяжкое преступление совершает. Но и освободить его от наказания, разумеется, нельзя. Поэтому его и осуждают на пожизненное заключение.
Еще одну грань Истины усматривает в Мишне рав Хисда (Учитель Талмуда в Вавилоне; 3‑й век).
Речь идет о таком судебном процессе, — сообщает он, — когда свидетели убийства дают показания, которые совпадают в главном (дата, место, время убийства и т. д.), но в деталях (цвет одежды убийцы, орудие убийства и т. д.) расходятся.
По закону Торы, на основании этих свидетельских показаний суд не вправе вынести решение о казни. Но, чтобы изолировать его от общества, а также — в назидание другим, по решению еврейского суда его подвергали тюремному заключению в особо тяжелых условиях.
Содержание нашего листа в очередной раз демонстрирует нам гуманность и справедливость бет дина (еврейского суда). С одной стороны, мы видим, насколько сложно казнить человека за преступление (что, кстати, в значительной мере помогает избегать судебных ошибок). С другой стороны — при этом предусматриваются и конкретные способы, позволяющие оградить общество от преступников...
Лист 82
Как мы могли убедиться, бет дин (еврейский суд), реализуя законы Торы на практике и оперируя оговоренными в ней способами наказания, имеет так же право, дабы оградить общество от особо опасных преступников, приговорить их к пожизненному заключению (см. обзор листа 81).
Развивая тему — “преступление и наказание”, Талмуд на нашем листе продолжает обсуждать сложные ситуации и приводит Мишну, которая говорит об уникальных случаях, когда, минуя суд, рядовые граждане могут “взять закон в свои руки” и уничтожить преступника, что называется, “на месте преступления”.
В Мишне читаем:
Того, кто украл священные сосуды из Храма, кто проклял Всевышнего именем языческого божества... убивают преданные Творцу евреи... Коэна (служителя в Храме), который совершил обряд приношения, не очистившись от тумы (состояние духовной нечистоты), следует вывести из Храма...
Талмуд сообщает: если еврей открыто вступил в связь с нееврейкой-идолопоклонницей, это подобно женитьбе на языческом идоле, — говорит раби Хия бар Авуя. — Как сказано: “И овладел дочерью чужого божества” (Танах, Мелахим — Книга Царей, гл. 2, ст. 11).
Как понимать эти слова? Разве у идола бывают дети?
Их, естественно, следует воспринимать как метафору. Речь идет здесь о дочери чужого народа, поклоняющегося идолам.
Талмуд выносит заключение: пресечь такую связь можно только в том случае, если взявший в свои руки правосудие человек застал нарушителя закона на месте преступления и в момент его совершения.
Если, допустим, праведный еврей придет с этим в бет дин и спросит — “Могу ли я убить такого-то за его связь с нееврейкой?”, судьи скажут “нет”.
Если же он убьет нарушителя закона Торы не в момент преступления, то сам предстанет перед судом и будет приговорен к смертной казни.
Более того, даже если он застал нарушителя в момент преступления, он считается родефом (преследующим другого с целью убийства — см. обзор листа 74). Отсюда следует, что по закону его жертва может защищаться. И если, спасая свою жизнь, преступник убьет нападающего, суд освободит его от наказания.
Обсуждая закон, разрешающий праведным евреям без суда “казнить” вступившего в открытую связь с нееврейкой-идолопоклонницей, Талмуд приводит реальную, записанную в Торе, историю о Пинхасе, который убил главу колена Шимона — Зимри, поддерживающего интимные отношения с дочерью мидьянского царя Цура — Козби.
Тора рассказывает. Когда сыны Израиля начали, поклоняясь языческому божеству Бааль-Пеору, развратничать с мидьянскими женщинами, Моше Рабейну велел судьям строго наказывать идолопоклонников.
Представители колена Шимона пришли к Зимри с претензией: почему он молчит и ничего не предпринимает, когда евреев его колена судят и казнят за идолопоклонство?!
Тогда Зимри привел дочь мидьянского царя к Моше и сказал:
— Сын Амрама, запрещена мне эта женщина или разрешена? И если ты признаешь, что она запрещена мне, позволю себе спросить — кто разрешил тебе самому дочь Итро (мидьянского священнослужителя)?
Моше Рабейну не знал в тот момент, что ответить. Хотя мог сказать, что дочь Итро не была идолопоклонницей, и потом совершила гиюр.
При этом разговоре присутствовал Пинхас, сын Элазара. Увидев замешательство Моше, он произнес:
— Брат моего деда, разве не ты учил меня, спустившись с горы Синай, что вступившего в связь с нееврейкой, праведные евреи убивают?
И сказал ему Моше Рабейну:
— Тот, кто цитирует закон — пусть сам его и исполнит...
Выйдя из шатра, Пинхас взял копье, снял с него наконечник и, спрятав его в одеждах, ушел, опираясь на древко копья, как на посох. Он пришел в стан колена Шимона и спросил:
— Разве колено Леви (к которому он сам принадлежал) лучше колена Шимона?
Сказали представители колена Шимона:
— Пустите его в стан, ему хочется того же...
Далее Тора описывает, как Пинхас вошел в шатер Зимри, застал того в момент близости с Козби и пронзил обоих копьем.
Комментируя этот отрывок из Торы, раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3‑й век) уточняет: если бы Пинхас не застал Зимри в момент близости с Козби, он не мог бы убить их, потому что, как сказано выше, праведный еврей имеет право убить преступника только в процессе совершения преступления.
Подводя итог этой истории, Тора рассказывает, что своим поступком Пинхас остановил мор, который в тот период уносил жизни многих сыновей Израиля. И Всевышний — в награду, сделал его коэном.
Лист 83
На нашем листе Талмуд, продолжая анализировать Мишну предыдущего (см. обзор листа 82), переходит у обсуждению второй достаточно уникальной ситуации, когда у людей есть право, минуя бет дин (еврейский суд), наказать преступника прямо на месте преступления.
Речь теперь идет о коэне (священнике в Храме), который вершил ритуал приношения, находясь в состоянии тумы (духовной нечистоты). Напомню: в Мишне сказано, что другие коэны могут, выведя из Храма, сами убить его, не привлекая к суду.
Разве коэна, в туме осуществившего столь важную процедуру в служении Всевышнему, не приговаривают к смерти Небеса? — спрашивает рав Ахи бар Ѓуна рава Шешета (Учитель Талмуда, конец 3‑го – начало 4‑го века).
Сам Всевышний не убил бы такого коэна, — отвечает рав Шешет. — Иначе не очень понятно, зачем другим коэнам убивать его на свой страх и риск. Ведь этот коэн, если бы им занимались Небеса, все равно уже был бы “смертником”...
Но если Творец не приговаривает его к смерти, значит, перед Небесами он невиновен, — рассуждает Талмуд. — Как же люди решаются убить безвинного?
Да, действительно, существуют подобные ситуации, — отвечает рав Шешет. — Сказано, например: “Того, кто неоднократно уличен в проступках, за которые полагается порка, приговаривают к пожизненному заключению в одиночной камере (и содержат в трудных условиях, пока он не умрет)” (см. обзор листа 81). Иначе говоря, реально его все-таки убивают, но — косвенным образом.
Но речь здесь идет о человеке, — выдвигает свое возражение раби Ирмия, — совершившем проступок, за который полагается карет (отсечение души от Источника жизни, то есть, фактически — смерть, которая может настичь его через некоторое время). Косвенным образом приближая час его кончины, суд лишь ускоряет неизбежный результат.
Где в Торе сказано, что коэна, который служил в Храме в состоянии тумы, Небеса приговаривают к карету? — спрашивает рав Хия бар Авин урава Йосефа (великий Учитель Талмуда третьего поколения, начало 4‑го века).
В отрывке, где Всевышний обращается к Моше Рабейну с такими словами: : “Скажи Аарону и сыновьям его, чтобы они отдалялись [будучи нечистыми] от святынь сынов Израиля и не оскверняли Моего Святого Имени” (Ваикра, гл. 22, ст. 2 ), — отвечает рав Йосеф.
Прочитав приведенную Талмудом цитату, мы обнаруживаем, что о карете в ней ничего не говорится...
Прямым текстом — нет. Однако, чтобы открыть соответствующую грань Истины, рав Йосеф, как это часто делают наши Учителя, используетметод сравнительного анализа. В данном случае он находит в Торе фрагмент, где написано, что коэн, который в состоянии тумы ест труму (часть урожая, которую земледельцы Эрец Исраэль отделяли и отдавали коэнам, которым не полагалось иметь собственные земельные наделы), “оскверняет Имя Всевышнего”, а в наказание за это получает карет.
Сравнив два фрагмента Торы, рав Йосеф делает вывод: поскольку и в том и в другом отрывке дается одно и то же выражение — “осквернение Имени Всевышнего”, а коэн, который в духовной нечистоте ел труму (как указано во втором случае) заслуживает карет, то же наказание получает икоэн, который в состоянии тумы служил в Храме (первый случай).
Далее Талмуд перечисляет некоторые правила служения в Храме, также выведенные нашими Учителями методом сравнительного анализа.
Говорится, к примеру о том, что коэну нельзя служить в Храме в состоянии опьянения. В подтверждение приводится цитата — обращение к Аарону-первосвященнику: “Вина и пива не пей, ты и сыновья твои, входя в Мишкан (Переносной Храм), и не умрете” (Ваикра, гл. 10, ст. 5).
Этот фрагмент сравнивается с отрывком из Танаха, в котором пророк Иехезкель обращается к коэнам с такими словами: “Головы ваши не брейте и длинных волос не отращивайте...”, а непосредственно после этого сказано — “... и вина не пейте”.
То есть пророк как бы ставит знак равенства между служением в Храме с длинными волосами и служением в состоянии опьянения. А посколькукоэн, позволивший себе войти в Храм, будучи нетрезвым, карается, по приговору Небес, смертью, то смерть полагается и тому, кто отважился служить в Храме с длинными волосами...
Александр Капер
Лист 84
С нашего листа начинается новая, десятая глава трактата Санѓедрин. И Талмуд открывает ее Мишной, в которой говорится о преступлениях, карающихся смертной казнью хенек (удушение).
В Мишне читаем:
Вот перечень тех, которые получают в наказание смертную казнь хенек.
Тот, кто бьет отца своего и мать свою.
Тот, кто крадет еврея.
Мудрец, который противится решению Санѓедрина (Верховного суда).
Лжепророк, пророчествующий от имени идолов.
Тот, кто вступает в интимные отношения с чужой женой.
Злоумышленный свидетель, который оклеветал (обручившуюся) дочь коэна...
Приступая к обсуждению Мишны, Талмуд, прежде всего, отыскивает источник ее положений в Торе и приводит такую фразу: “Человек, который избил другого, и тот умер — умрет”(Шемот, гл. 21, ст. 12). И еще: “...Если по злобе ударил его рукой, и он умер, тот, кто ударил, умрет” (Бамидбар, гл. 35, ст. 21).
Из этих цитат мы узнаем, что для казни обвиняемого не достаточно, чтобы он просто ударил или избил другого человека. Смертный приговор в таких случаях выносится, если есть отягчающие обстоятельства: человек, ударив, убил или — ударил отца или мать.
В процессе обсуждения Талмуд выдвигает неожиданный вопрос: дозволено ли сыну пускать отцу своему кровь в лечебных целях (такой способ облегчения страданий больного был весьма распространен в древние времена)?
С одной стороны, известно, что ударивший отца или мать до кровоподтека заслуживает самого сурового наказания. С другой...
Позиции Учителей по этому поводу разделились.
Пускать кровь отцу или матери в лечебных целях можно, ибо сын делает это из любви к родителю, — говорит рав Масна. И ссылается на фрагмент Торы, где сказано: “Возлюби ближнего как самого себя”.
В самом деле, себе сын для облегчения физических страданий может пустить кровь, а стало быть, вправе помочь таким образом и собственным родителям.
Иную грань Истины видит здесь рав Дими, проводя параллель между рассматриваемым случаем и нанесением в лечебных целях телесных повреждений скоту (тот, кто во имя избавления от страданий нанес животному удар, освобождается от наказания). Сын не должен пускать кровь отцу даже в лечебных целях, — говорит рав Дими. — Но если уж он сделал это, от наказания его освобождают.
Талмуд обращается к практике и выясняет, как поступали в подобных случаях известные Учителя. Рав, например, не разрешал своему сыну вытаскивать из его тела занозы. А, скажем, Мар, сын Равины, не позволил сыну своему вскрыть образовавшийся на его теле после ожога гнойник. И высказал причину: сын случайно может повредить здоровый участок тела своего отца и нарушит, тем самым, закон Торы.
Получается, что сын в определенных ситуациях не имеет права оказать медицинскую, даже самую элементарную, по сути, помощь отцу. Для этого следует звать постороннего человека. Скажем, врача. Не парадокс ли это?..
Если посторонний человек случайно нанесет вред другому, его за это к смертной казни не приговорят, — объясняет Талмуд. — Сын же, совершив такую ошибку, нанеся вред отцу, рискует расплатиться за нее (по решению суда) жизнью.
В этом вопросе есть некие, довольно тонкие, нюансы.
Возьмем такой пример. Человек, чтобы избавиться от застрявшей в его теле занозы, берет в субботу в руки иголку. Допустим, рука его дрогнула, он проткнул мышцу и пошла кровь. Это уже — явное нарушение закона, которое, казалось бы, должно повлечь за собой строгое наказание. Однако от наказания этого человека освобождают. Чем же в принципе эта ситуация отличается от той, когда сын, стремясь облегчить страдания отца, наносит ему телесное повреждение.
В случае с иглой в субботу, — разъясняет Талмуд, — речь идет о непреднамеренном нарушении. Человек не заинтересован в том, чтобы на теле его была рана. Сын же намеренно делает отверстие в теле отца, чтобы, скажем, пустить кровь, а это ему запрещается.
Этот запрет зафиксирован в Шульхан Арухе (своде еврейских законов), где четко определено: человек не имеет права пускать кровь отцу своему или своей матери, вытаскивая занозу или в каком-либо другом случае. Единственное исключение из этого правила составляет ситуация, когда кто-то из родителей испытывает страдания, а облегчить его участь, кроме сына, некому, ибо рядом никого больше нет...
|
